Служба в армии шла под ежедневную
солдатскую речевку после команды "Отбой": "День прошел - ... (хрен) с ним!"
Я представлял, что такой армия, и многое меня не удивляло. Нам выдали небольшие
деньги, погрузили на самолет и отправили в Читу. Где - то в
конце салона под штыком охранника везли молодого еврея -
служить в армии. Сопровождающий нашу команду вызвал меня как имевшего
высшее образование, и доверительно попросил если потребуется, то
будет дана команда избить этого молодого еврея , продемонстрировав
реакцию русского народа. Вызвал и других. На небольшом тайном
собрании "доверенных мордобойцев" мы решили не пачкаться
этой мерзостью.
Сопровождающий был
неугомонный, уже в конце полета, явно проникшись ко мне доверием,
попросил собрать деньги выданные на полет и передать ему — для
сохранения. Опять тайное собрание призывников, но уже в более широком
составе, решили сообщить, что деньги потратили на конфеты в
буфете аэропорта по пути следования.
После бани нам выдали
обмундирование, показали как заматывать портянки и повезли в часть.
Отмечу, что настроение было приподнятое - были все молоды и
почти здоровы.
Да и публика собралась достаточно
разбойная: московские хулиганы и мы переростки с высшим
образованием. Вся компания, как я узнал позже, держалась вместе всю
службу и их прозвали эсэсовцами за склонность к скорому и очень
жестокому ответу обидчикам.
Первый обед в части поразил
даже меня. Выставили на длинный стол большую посудину в которой в
мутной жиже плавали куски сала. Разлили по алюминиевым глубоким
тарелкам. Я выхлебал жижу с салом. Дали второе - маленький
кусок рыбы с двумя ложками картофельной жижицы. Рыба правда красная -
другой не было никогда. Мне привыкшему к голодной жизни по детским
учреждением это не показалось чем - то странным. Но с другой
стороны я отметил, что калорийность питания обеспечивалась салом
сомнительного приготовления.
Курс молодого бойца прошли
быстро, приняли присягу и началась служба. Нас распределили на работы. Из нашей
команды помню по имени только Ваську Батусова - его направили поваром на кухню.
Он был футболист, ресторанный повар, но избил кого - то из райвоенкомата.
Поэтому оказался в сибирском стройбате.
Выяснились причина нашего скудного меню - воровство и
бесхозяйственность. Например, неправильно закладывали картофель на
хранение на зиму; он к весне почти полностью сгнивал и нас как
раз кормили несгнившими остатками. Тушенку просто воровали -
она была местной валютой, наравне с водкой и самогоном.
Стройбат был классическим.
Большинство солдат работало на кирпичном заводе. Укладывали в печи
кирпич сырец и перегружали обожженный кирпич на поддоны для
транспортировки. Зарабатывали по 160 руб. в месяц. Из этой суммы
вычитали на питание и обмундирование - стройбат был на
хозрасчете.
Я начал делать стенгазеты для
ленинской комнаты и меня назначили заведующим клубом. Но как - то сначала
не учел, что предыдущий заведующий ефрейтор С.
Панков считался чемпионом стройбата по воровству. Помню, гордились
его отделкой ленинской комнаты - материалы для ее отделки он где - то "достал".
Оказалось, что "доставание" это не его хобби, а
прямая производственная необходимость. С меня потребовали провести
ремонт клуба без строительных материалов. А если я буду затягивать,
то отправят или в Монголию, или за полярный круг (минус 60 и ветер с
Ледовитого океана). Надо сказать, что я был морально готов жить по
законам этого мира, но при условии вернуться домой через год.
Элементарная рекогносцировка объекта для кражи стройматериалов
показала абсолютную провальность этой затеи. А далее меня ждала
тюрьма как пойманного вора. Правда, знающие тюрьму, они также служили
в стройбате, говорили., что в тюрьме жить было лучше даже на
лесоповале. Но тюремный срок, который мне грозил, был не год.
Оттягивая расплату,
присматривался к нравам. Так в соседней роте молодые солдаты из
Грузии избили садиста - старшину в каптерке. Мне один из
участников этой расправы жаловался, что никак до его морды не мог
дотянуться пряжкой своего солдатского ремня. По слухам эту роту
расформировали. Вот это была мысль! В самом
начале службы, нас собрали и офицер ГБ (госбезопасности) нам объяснял, что сообщать об
издевательствах надо ему. Формально надо было обращаться по службе
своему командиру, но издевательства над солдатами были так
распространены, что прикрепили к каждой части офицера ГБ. Время было
серьезное, тогда были военные конфликты с Китаем, и
командование справедливо опасалось, что в будущих боях солдаты
перестреляют своих командиров.
Для подачи жалобы надо знать форму
заявления и его словесные обороты, чтобы проверяющие подшили это
заявление как юридически значимый документ в свою папку. С моей помощью небольшая группа
солдат оформила заявления и передала их офицеру ГБ. Я никаких
заявлений не писал. Начались проверяющие комиссии. Нас выстраивали
перед появлением проверяющих в казарме и командир части громким
голосом задавал установку солдатских ответов: "У нас не бьют, у
нас нет воровства личных вещей»".
Однако, когда приказали выйти из
строя тем кого били - шагнули вперед многие. В результате часть
пожурили - лишили призового места в социалистическом соревновании.
А меня, как тайно развалившего всю политико - воспитательную работу,
перевели в другую часть. Со
слушком, что я, якобы, тайно клеветал на своих солдат —
сослуживцев командованию. По тюремным нравам за такое грозила смерть.
Но надо сказать к чести солдат,
ранее отсидевших, они не поверили этому слушку идущему от начальства
и допросили меня лично. Я рассказал, что творилось в предыдущей
части.
Недоверие ко мне, который владел
такими умениями было и со стороны солдат, и со стороны командования.
Но Ледовитый океан так и остался от меня за полярным кругом.
Может командир тогда и шутил, но я
принял его шутку серьезно. А мой сменщик по клубу попался на
воровстве. Его приговор не помню.
Конечно это был колоссальный риск,
но начальство обычно использовало любой промах подчиненного для его
дрессировки на лояльность. Особенно отмечались промахи по формам
отчетности вышестоящим. Это я твердо знал и воспользовался.
Новая часть считалась образцовой в
Забайкальском военном округе и относилась к электротехническим
войскам. Ранее она работала на Байконуре. Видимо, кто - то
верхний, наконец-то, заметил мое техникумовское образование. Мое
высшее образование игнорировали все и всегда кроме прапорщика -
старшины роты - я ему делал конспекты по марксизму -
ленинизму. В нашей роте служили электрики и шоферы. Шоферы возили
командование, а электрики участвовали в строительстве гражданских и
военных объектов.
Сначала командир части расспросил о
характере моих работ на гражданке, остался доволен, и как наиболее
грамотного направил в высоковольтную лабораторию.
<В лаборатории, начальником которой
был вольнонаемный специалист управления начальника строительных работ
(УНР), проверяли готовность высоковольтной кабельной сети к
подключению к высокому напряжению 6 -10 киловольт. Также искали
повреждения кабельной сети и иногда их самостоятельно устраняли.
Дороги в ЗАБВО были грунтовые
2 - й категории. Попросту - кочки и ямы. После каждой
поездки надо было подкручивать гайки, видимо, конструкторы этого
фургона - лаборатории не догадывались, что гайки от вибрации
откручиваются и их надо контрить.
Существенным для жизни была
маленькая комнатка этой лаборатории в гаражном хозяйстве части. В
этой комнатке хранились комплекты оборудования для поиска повреждений
и разная электротехническая мелочь. В этой комнатке можно было
выспаться после постоянных ночных бдений. Теоретически для солдата
полагался 8-часовой сон. Но на практике после команды "Отбой"
в 10 часов в казарме начиналась ночная жизнь.
Прежде всего дембеля, те кто
увольнялись в запас через 2 месяца, и старики, которым служить чуть
более пол - года, жили ночной жизнью: пили водку, общались с
казарменными шлюхами, которые появлялись в казарме после
отбоя, и измывались над молодыми солдатами.
Надо сказать, что в армии другая
система ценности людей. Очень ценной была должность каптенармуса
(кладовщика). По совместительству каптерщик разводил червей для
рыбалок окружного командования.
На втором уровне шел хлеборез, он
всегда был при кухне. Ценны были котломои, которые вечером мыли котлы
на кухне.
Шоферы командования были менее
привелигированы. Но их не использовали на работах после отбоя чисто
по прагматическим соображениям - невыспавшийся шофер мог перевернуть
командира в кювет.
Остальных солдатиков
дембеля и старики гоняли в хвост и гриву часа четыре после отбоя на хозяйственных
работах в казарме.
Конечно для строителя смертельно
опасно работать невыспавшимся, но как я понял "... солдат должен
стойко переносить невзгоды." Много позже до меня дошел смысл
ежедневной пытки сном - люди превращались в бездумных рабов (по
мнению командиров).
Мордобоя в "чистом"
виде тогда не было. Самый звероподобный сержант уже демобилизовался.
Многомудрый старшина роты его предупреждал: "Не возвращайся на
гражданку - сядешь." Так и случилось.
Мордобой был, почему-то
завуалированный. Например, один сержант, второразрядник по боксу,
любил одевать боксерские перчатки на новичков и буквально
расстреливал солдатиков своими ударами. Дошла и моя очередь до
сержантского мордобоя.
У меня были некоторые знания бокса,
была силовая выносливость, а главное я умел входить в транс, в
котором у меня существенно приглушались болевые ощущения и повышалась
сила удара.. Зрители заметили, что у меня покраснело лицо, взгляд
стал рассеянным и я начал непрерывно молотить сержанта не обращая
внимание на его удары. Я его бил как будто жизнь на этом вся
заканчивалась. Нас растащили в разные стороны. Меня обозвали психом,
но боеконтактов со мной больше не было. Только имитации "на
испуг".
Много позже я напутствовал новобранца
в десантные части: "Мясо зарастет, кости срастутся, только
сначала удивись тому, что любая боль терпима. Но знай, что в армии
обычай - все на всех доносят. Вот этому не удивляйся и греши в
одиночестве" ...
В техническом плане служба была
интересна. В моем ведении была комната в
гаражном блоке и обслуживание автофургона на базе грузовика ГАЗ-51. В
автофургоне была аппаратура:
- высоковольтный регулируемый
трансформатор с выпрямителем на кенотронах для подачи напряжения 2 -
70 киловольт на изоляцию кабеля;
- генератор для подачи сигнала
400 гц на кабель;
- импульсный разрядник для
нахождения точки разрыва жилы кабеля;
- радиолокатор для поиска
повреждений металла жилы кабеля, кажется ИКЛ-16;
- низкочастотный ручной локатор.
Помнятся несколько случаев.
Повреждение связного кабеля. Стратегического. Местными силами не
справились - вызвали нас. Повреждение было хитрое. Кабель заглублялся,
делал петлю, поэтому стандартными методами не получилось найти
повреждение. А из опросов зевак и по следам на земле выяснилось, что тут
испытывали траншеекопатель. На радостях, что все крутится и все
режет, прошли по полю траншеей. Перестригли все кабели, что достали
фрезой. Изучив отвалы я нашел повреждение.
Интересный случай был
на аэродроме. Завалили землей при планировке поверхности траншею. И,
по-видимому, тогда передавили кабель. Обычными приборами не найти. Я
просмотрел радиосхему схему искателя повреждений, и добавил еще одну
батарейку к усилителю сигналов электропробника. Повреждение
нашлось, и я гордо нарисовал крестик на земле. Нагнали солдат.
Крестик затоптали. Повторно найти повреждение было нельзя. Перемычка
короткого замыкания в кабеле было пережжено во время предыдущей
поисковой операции. И пришлось солдатикам копать траншею при 40
мороза длиной метров десять. Пока ожидали результатов раскопок, пока
ставили муфту сращивающую кабель, я нашел еще десяток старых
повреждений. Командование авиационной части от таких успехов
перевозбудилось и решило похитить электролабораторию со мной и гражданским
шофером. Но после штабных баталий нас вынуждены были выпустить.
Чтобы время службы шло быстрее, я занялся музыкой
в ротном духовом оркестре. Принял участие в решении шашечных задач,
в окружной армейской газете. В результате получил второй спортивный разряд.
И регулярно тренировался в устном решении задач по высшей математике.
Учебник и задачник по высшей математике сопровождали всю мою службу.
Под конец службы я сделал дембельсий
аккорд - портативный искатель повреждений, который размещался в
металлическом чемодане. Но на дембель меня не отпускали - не
было квалифицированной замены. Я "просмотрел" ротных поломоев и нашел
солдатика - радиолюбителя. Солдатик тогда мне жаловался, что от
постоянно мокрых сапог у него начали гнить ноги. Солдатик радостно
заменил меня, а я собрался на дембель. Весной выяснилась и причина жуткого холода в моей рабочей комнатке. Когда делали ее систему отопления (также дембельский аккорд) вварили вместо куска трубы стальной лом. Поэтому система отпления только заполнялась горячей водой, но теплоноситель не циркулировал.
С демобилизацией было связано приключение. Помня о том, что я показал себя бешеным в персональной схватке на перчатках с сержантом, да и в нескольких мелких стычках, некоторые дембеля решили попробовать меня на зуб при транспортировке
команды на гражданку. На мое "счастье" это они не
скрывали. Я явился к командиру и предложил ему дать мне возможность
улететь на дембель на самолете. В противном случае я дорого отдам
свою жизнь. Командование, зная мой характер, и зная солдат своей части
выдало документы, и я на самолете улетел в Москву. Помню последний
разговор с одни прапорщиком, по кличке "Шакал"
Напоследок. Я ему в том разговоре дипломатично отметил, что он не знает своих
солдат. Действительно. Напоследок, дембеля избили крепко-крепко Шакала.
Это мне рассказал один из служивших
со мной при случайной московской встрече.
К Москве самолет
подлетел поздно вечером. Москва с высоты напомнила какую - то
светящуюся драгоценность.
Дверь квартиры матери. Вместо "Здравствуй, мама!" у меня вырвался многоэтажный мат. И еще долго я сначала говорил про себя по-стройбатовски матом, а потом переводил на гражданский язык.
